Между плахой и секирой - Страница 115

115

— Так ведь потомки наши тех сил не боялись, когда хреновину эту изобретали, — перебил его Зяблик.

— Это было оружие сдерживания, как вы не понимаете! — почти застонал Цыпф.

— Вроде как в нашем мире атомная бомба. Все тогда знали, что мощности накопленного боезапаса достаточно для уничтожения планеты и не осмеливались развязать глобальный конфликт. Так и здесь…

— Спор наш, братцы вы мои, не по существу, — по всему было видно, что Смыков имеет на руках такой козырь, который перешибет все другие карты. — Слушайте сюда. Мы упустили одну существенную деталь. Пушкой-то этой знаменитой умеет пользоваться один только товарищ Цыпф. Монополист, так сказать, в чистом виде. И кто бы пушку здесь ни нашел, воспользоваться ею он не сможет… И зря вы, Лева, простите, забыл ваше отчество, кипятитесь. Большие возможности перед вами открываются. Я бы даже сказал: безграничные! Если из пушки действительно можно до Кастилии или, скажем, до Лимпопо достать, то вы всем миром править будете.

— А ведь ве-е-рно! — Верка глянула на Цыпфа, приложив ладонь полочкой ко лбу. — Левушка, когда большим человеком станешь, не забывай, зайчик, обо мне. Банки тебе буду ставить и пятки чесать. Опыт имею.

— Нет, братва, что-то здесь не то, — покачал головой Зяблик. — Недоговаривает Лева всей правды… Он мужик ушлый и любую возможную заморочку заранее должен был предусмотреть. Знаю я его. Выходит, упустили мы какую-то каверзу из виду. Так, Лева?

— Господи, неужели это так трудно понять, — Левкин запал прошел, и сейчас он выглядел усталым и печальным. — Допустим, я имею власть над кирквудовской пушкой… Но ведь и надо мной самим кто-то может взять власть.

— В смысле? — насторожился Зяблик.

— Без смысла. Человека заковывают в кандалы, раздевают и начинают жечь железом. Или подвешивают за ребро на мясницком крюке. Или сажают в бочку с крысами. Или все это на его глазах делают с другим человеком, очень дорогим для него… А я не Джордано Бруно и даже не Зоя Космодемьянская. Я боюсь смерти, я боюсь боли… Я многого боюсь… Теперь вы хоть что-то поняли?

— Поняли, — кивнул Зяблик с кривой улыбкой. — Вот, оказывается, в чем затырка… Короче, если аггелы тебя захомутают…

— Не только аггелы! — Цыпф болезненно скривился. — А вдруг тебе самому захочется стать властелином мира? Или Смыкову? Ведь из меня даже не нужно делать придворного стрелка. Под пыткой я выдам секрет кирквудовской пушки кому угодно… Кстати, стрельба из нее не представляет никаких сложностей.

— Подождите, — насупился Смыков. — Вы, следовательно, предлагаете погубить великое дело по причине личной своей моральной слабости?

— Да не великое дело! А великую беду!

— Лева, не базарь, — погрозил ему кулаком Зяблик. — Зачем такой шорох! Любое дело может бедой обернуться, а беда, в натуре, клевым интересом… Диалектика, едрена вошь… Если сюда побольше аггелов заманить да пришить их всех разом, чистая польза для твоих будущих шкетов обломается.

— А как заманить? — сразу же заинтересовался Смыков.

— Там видно будет, — отмахнулся Зяблик. — Да хотя бы этой самой пушкой. Пустим парашу, что их здесь без счета. Пусть ищут. А потом все гнездо спалим. Вместе с гадами, в нем обитающими. Сразу легче дышать станет.

— Что с вами говорить, — безнадежно вздохнул Цыпф. — Как об стенку горох…

— Тогда голосуем, — Зяблик вскинул вверх расслабленную кисть правой руки.

— Я за то, чтобы оставить Горыныча в целости и сохранности.

— Присоединяюсь. — Смыков голосовал, словно пионерский салют отдавал.

Толгай, продолжавший бормотать что-то, касавшееся еды и сна, и даже не пытавшийся вникнуть в суть проблемы, естественно, поддержал своего кумира Зяблика.

Затем все уставились на Верку, голос которой мог оказаться решающим (в том, что Лилечка примет сторону Цыпфа, сомневаться не приходилось).

— Ну что меня глазами едите? — Верка независимо передернула плечами. — Нравлюсь, что ли?

— Ты не выпендривайся, шалава, — сказал Зяблик, недобро прищурившись. — Тут тебе не танцульки и не бабьи посиделки. Тут, может, судьба человечества решается. Поэтому пораскинь мозгами. А потом отвечай. Толком и по совести.

— Ну уж если толком и по совести, то фиг вам, зайчики! — Верка продемонстрировала рукотворное подтверждение своего заявления. — Гнездо вы вражье уничтожить задумали? Когда я еще под стол пешком ходила, на нашей улице случай такой был. Одному дураку, которого крысы замучили, другой дурак посоветовал, как от них избавиться. Верный, говорит, способ. Веками проверенный. Подпали одну и пусти в подполье. При виде ее мук все другие немедленно из дома сойдут. Так наш сосед и сделал. Изловил крысу, облил керосинчиком и поджег. А она, сволочь, не в подполье бросилась, а в сарай, где корова стояла да три пары свиней. Ну, естественно, и сена с полтонны было на зиму заготовлено. Сами догадываетесь, чем все кончилось. Хорошо хоть, убытки сараем и скотиной ограничились. Дом пожарники кое-как отстояли. Примерно такую же штуку и вы здесь устроить собираетесь. Прикончите вы аггелов или не прикончите, это еще вилами по воде писано. А то, что сарай, в котором все мы сено жуем, спалите, — это уж наверняка!

— Браво, — сказал Зяблик. — Бис. Тебе бы в свое время не клизмы ставить, а агитпропом заведовать.

— Запросто! — ответила Верка. — Ну не повезло мне в жизни, что тут поделаешь.

— Три на три, — поморщился Смыков. — Ничья. Окончательное решение откладывается.

— И на какой срок? — немного ожил Цыпф.

115