Между плахой и секирой - Страница 6

— Долгая история…

— Не хотите, значит, рассказывать, — томно вздохнула Верка.

— Тут и рассказывать нечего. Совершенно случайно наткнулся. На вид это ничем не примечательное растение. Вроде одичавшего ячменя. Запах, правда, незабываемый. Голова кругом идет. Если вы на бдолах случайно наткнетесь, то сразу об этом догадаетесь. Ощущение возникает такое… словно ненароком забрел на плантацию созревающего опиумного мака.

— А следов вы там подозрительных не видели? — поинтересовался Смыков. — Тропинок, кострищ, выкошенных участков?

— Нет. Я ведь уже говорил, что в первый раз пробыл здесь совсем недолго…

— Атанда! — цыкнул на них шагавший в авангарде Зяблик. — Замрите! Поблескивает что-то прямо по курсу.

И действительно, среди мельтешения тончайших разноцветных полотнищ впереди можно было заметить отблески холодного серебра. Зяблик, сделав рукой предостерегающий жест, скользнул дальше, а все остальные присели на корточки. Очень не хотелось верить, что здесь, в благодатном Эдеме, их может подстерегать какая-нибудь опасность.

В тягостном ожидании тянулись минуты. Наконец издалека донесся вполне будничный голос Зяблика:

— Подгребайте сюда. До реки Евфрат дошли.

Берег спокойной и широкой реки подступал прямо к опушке леса, и пышные гирлянды листьев лежали на воде, как волосы дриад. У дна шныряли речные существа, совсем не похожие на рыб: пестрые шары, при каждом движении превращавшиеся в блин, толстые червяки с роскошными крыльями-плавниками, какие-то корявые обрубки, чьи головы украшали целые гроздья глаз.

Сначала река показалась Цыпфу удивительно мелкой (каждый камушек на дне можно было различить), но, внимательно присмотревшись, он понял, что это всего лишь иллюзия, причина которой — удивительная чистота воды. На самом деле даже у берега глубина превышала человеческий рост.

— А почему вы эту реку Евфратом назвали? — спросила у Зяблика любопытная Лилечка.

— Да так, просто на ум взбрело… Лева, какая там река Эдем орошала?

— В Библии она не поименована, — ответил Цыпф. — Но древние могли подразумевать под ней и Тигр, и Евфрат, и даже Инд.

— Тогда отметим это дело! — Зяблик встал на колени и зачерпнул пригоршню воды. — Вкуснятина! Не хуже нарзана.

— Вы по берегу без толку не шатайтесь, — недовольно буркнул Смыков. — Не у себя дома… Кто жажду утолил, пусть лучше в кустах отдыхает.

Однако никто не принимал его ворчание всерьез — уж очень мирный, умилительный пейзаж расстилался вокруг. Лилечка и Верка ушли вниз по течению, сказав, что им нужно кое-что простирнуть. Зяблик, выломав длинную ветку, пытался загарпунить какую-нибудь речную тварь. Толгай, ощущавший себя здесь почему-то не в своей тарелке, всячески отговаривал его от этого сомнительного эксперимента. Смыков, взобравшись на достаточно прочное дерево, придирчивым оком озирал райские дали. Словом, все были заняты делом, кроме Артема и Цыпфа, босиком прогуливавшихся по бережку.

— Внешний вид здешней флоры и фауны наводит на мысль, что эта страна никогда не принадлежала планете Земля, — сказал Цыпф, нюхая пальцы, которыми он перед этим тщательно растер пучок травы.

— Или такой планета Земля будет через миллионы лет, когда воспоминания о человечестве уже сотрутся в ее памяти, — произнес Артем, внимательно озираясь по сторонам. — Столь упоительный воздух и столь кристальная вода бывают, наверное, только в необитаемых мирах.

— Раньше вы не встречали ничего похожего?

— Трудно упомнить все, что я встречал, — уклончиво ответил Артем.

— Однако ваше поведение выдает неподдельный интерес к окружающему. Все остальные места, где нам пришлось побывать до этого, вызывали у вас скорее скуку.

— Я и сам не знаю, в чем тут дело… Вроде бы этот мир и не представляет из себя ничего особенного… Но зачем тогда его стерегут Незримые?

— А их самих нельзя спросить? — осторожно поинтересовался Цыпф. — Вы ведь вроде имеете отношение ко всяким сверхъестественным созданиям…

— Спросить можно, — рассмеялся Артем. — Но это примерно то же самое, что спросить у деревьев, почему они растут вверх кроной, а не корнями… Человек не способен вступать в контакт с Незримыми. Хотя есть отдельные личности, предназначение которых как раз и состоит в том, чтобы служить посредниками между людьми и подобными существами. Их иногда называют Всевидящими Отче. С некоторыми мне даже довелось когда-то водить дружбу.

В обычно бесстрастных глазах Артема промелькнуло нечто такое, что Цыпф определил как тень воспоминаний, и скорее всего воспоминаний невеселых. Будучи от природы человеком деликатным, он поспешил перевести разговор на другую тему.

— Выходит, вы и сами не знаете, чем вас так заинтересовал Эдем?

— Вот это как раз и есть то, что называется сакраментальным вопросом… Где-то на Тропе или в одном из ее закоулков должен существовать так называемый Изначальный мир. Все остальные миры лишь его неудачные копии. Именно туда лежит мой путь. Только там я узнаю о своем предназначении. Вот я и подумал…

— Что Эдем и есть тот самый Изначальный мир? — едва не ахнул Цыпф.

— Примерно так… Но очень скоро я разочаровался. Изначальный мир невозможно спутать ни с каким другим. Он узнается сразу, как покинутый в детстве родной дом, как заветная, много раз виденная во сне мечта… Это должно быть как удар, как озарение… А здесь, увы, все совсем не так, хотя и есть что-то, отличающее Эдем от прочих миров… Вот только что именно?

— Давайте возвращаться, — Цыпф оглянулся назад. — А не то товарищ Смыков вынесет нам выговор с последним предупреждением.